Национальный союз овцеводов

Война с пустыней

        Об одной из самых серьёзных проблем Республики Дагестан — стремительном опустынивании Чёрных земель и Кизлярских пастбищ Вице-премьер Правительства республики Абдулмуслим Абдулмуслимов рассказал корреспонденту журнала «Дагестан».

    — Абдулмуслим Мухудинович, когда лет десять назад я, ссылаясь на мнения серьёзных учёных, писал о том, что через 6–7 лет отгонные пастбища на севере Дагестана могут превратиться в пустыню, знакомые чиновники говорили о том, что я сгущаю краски и ситуация там не такая катастрофическая. Увы, сегодня все эти мрачные прогнозы — наша реальность. И глава республики, выступая в Совете Федерации, обозначил проблему опустынивания пастбищ как одну из самых важных для Дагестана.

     Вы тоже выступали перед сенаторами и сообщили, что общая площадь земель, подверженных опустыниванию, сегодня составляет 1,5 миллиона гектаров — 94,6 % всей территории. В связи с этим два вопроса: почему наши чиновники так поздно начали бить тревогу, и есть ли у нас шансы возродить эту убитую территорию?

   — На первый вопрос мне ответить трудно. Действительно, до недавнего времени никто решением этой проблемы предметно не занимался. Может, всё дело в том, что на тот момент в федеральном центре не было понимания того, насколько ситуация на севере Дагестана серьёзна. И значит, рассчитывать на выделение финансирования для решения проблем отгонных пастбищ было нереально. Скудные средства республиканского бюджета не в счёт: для того чтобы остановить движение песков и вернуть эти земли в оборот, нужны десятки миллиардов рублей.

     Смотрите, за 2014–2020 годы мы провели фитомелиоративные мероприятия на 18 тысячах гектаров. Ещё 23 тыс. га планируем вернуть в оборот в 2021–2025 гг. На эти цели в рамках госпрограммы планируется выделить 380 млн рублей. Нетрудно подсчитать: если мы будем решать эти проблемы самостоятельно, без помощи федерального центра, работы затянутся на сотни лет. Которых у нас в запасе нет.

    — Буквально на днях в новостной ленте увидел сообщение, что утверждена государственная программа по борьбе с опустыниванием. В Москве наконец услышали Дагестан?

   — Не только Дагестан. Аналогичные проблемы сегодня стоят перед руководством Калмыкии, Ставропольского края, Астраханской области, Чечни. Катастрофическая ситуация сложилась в Алтайском крае. Если в Дагестане мы говорим о 1,5 миллиона га, то в целом по стране в пустыню могут превратиться более 50 млн га сельхозугодий. Это громадная цифра, выводящая проблему на федеральный уровень. Должен отметить, что мы начали бить во все колокола раньше других. Собственно, у нас другого выхода не было — за последние годы деградация земель на севере республики ускорилась в разы. Вот вы сказали о встрече в Совете Федерации. Но до этого я говорил об этой проблеме на разных федеральных площадках. Причём самого высокого уровня. И в какой-то момент нас действительно услышали. Теперь о новой Госпрограмме. 20 мая в Ставропольском крае состоялся круглый стол, организованный Минсельхозом РФ. Вёл его министр Дмитрий Патрушев. Присутствовали руководители агропромышленного сектора всех регионов, где имеют место проблемы опустынивания сельхозугодий. Обсуждали документ, который все мы давно ждали. 14 мая 2021 года вышло постановление Правительства РФ «О Государственной программе эффективного вовлечения в оборот земель сельскохозяйственного назначения и развития мелиоративного комплекса Российской Федерации». С этого момента борьба с опустыниванием вышла на федеральный уровень и стала одной из важнейших задач государства. Программа будет действовать с 2022 по 2031 год, на её реализацию будет выделено более 750 миллиардов рублей.

Она предусматривает возвращение в сельхозоборот опустыненных территорий, строительство гидромелиоративных систем, вовлечение в оборот неиспользуемых земель и многое другое. Впервые за сорок лет к проблеме опустынивания решено подойти комплексно. И это не может не радовать. И ещё один момент. Несмотря на то, что программа начнёт работать со следующего года, первые транши уже начали поступать. В основном — на финансирование научных изысканий, без чего мы к полномасштабным работам приступить не сможем.

— Перед встречей с вами я перечитал свои старые материалы на эту тему. Вот цитата из одного из них: «При норме выпаса овец 0,5 головы на гектар в целом по республике она составляет 1,7 головы на гектар, а в отдельных зонах, к примеру, в Бабаюртовской, доходит до 3,3. Результат такой сверхинтенсивной нагрузки налицо. В 1945–1950 годах средняя урожайность пастбищ на севере Дагестана составляла 8–9 центнеров сена с гектара. В 1960-х — 6–7, в 1980-х — 1,5–3,5, ну а сегодня — 0,5–0,6 центнера. При этом площадь «сбитых» (то есть полностью выбитых овечьими копытами) участков увеличилась с 17 до 90 процентов». Получается, что пастбища на севере Дагестана убили овцы?

— Не только. Тут совокупность множества факторов. За последние 50 лет температура в регионе увеличилась на 1,5–2 градуса, это очень много. Одновременно скорость ветров и их продолжительность выросли в 1,8 раз. Это всё данные Гидрометцентра. На 30 % уменьшилась площадь ледников в горах Северного Кавказа.
Соответственно уменьшилось количество дождливых дней. В прошлом году, к примеру, с апреля по октябрь в Ногайском районе не выпало ни капли влаги.

Уровень Каспия упал почти на полтора метра, и обнажившиеся пески начали активно двигаться. Естественно, всё это не могло не повлиять на растительность региона. При катастрофической нехватке влаги, корни растений перестали связывать тонкий гумусный слой с материковой почвой, что и обусловило резкое ускорение деградационных процессов. Вот два снимка из космоса, сделанные в 2017 и 2020 годах. Одно и то же пастбище. На первом снимке это типичный среднесбитый участок, на втором — уже открытые пески. Это иллюстрация к тому, как ускорился процесс.
Вот тут у меня данные, подготовленные Волгоградским институтом агролесомелиорации на основании снимков, сделанных из космоса. Слабосбитых пастбищ на севере осталось совсем немного — 132 тыс. га. Среднесбитых намного больше — 430 тыс. га, 285 тыс. га — сильносбитые участки, тут всего один шаг до превращения в пустыню. Плюс 449 тысяч га солончаков и 70 тыс. га открытых песков. Картина очень тревожная. Которая ежегодно усугубляется нашествием саранчи, полностью уничтожающей пастбища. После чего обнажаются пески, которые в свою очередь начинают поглощать соседние участки.

И на всё это накладывается антропогенный фактор, о котором сказали вы. Тут я бы ещё добавил факт распашки этих земель в 50-е годы прошлого века с целью массовых посевов кормовых культур. Именно тогда вмешательство человека в экосистему нарушило природный баланс и запустило деградационные процессы.

— Был убит гумусный слой?

— Всё верно.

— Чтобы средства, выделенные в рамках Госпрограммы, были использованы максимально эффективно, необходимо уже сегодня иметь на руках чёткий план спасения дагестанского севера. Он есть?

— Конечно. Мы хорошо представляем, что нужно сделать и какие направления должны быть приоритетными. При этом понимаем, что все проблемы необходимо решать комплексно, иначе у нас ничего не получится. Смотрите, чтобы остановить движение песков, нам на первом этапе необходимо создать лесополосы на 2600 га.

А это невозможно сделать без реконструкции Сулу-Чубутлинской оросительной системы, строительства новых артезианских скважин (их, по нашим подсчётам, необходимо около 120), восстановления старых артезианов.
К слову, работы на Сулу-Чубутлинской системе уже начались. Появились также первые шесть новых скважин.

— Пару лет назад я занимался проблемами Терско-Кумского артезианского бассейна (ТКАБ), который питает эту территорию и эксплуатируется уже более 100 лет. Из-за бессистемного использования (3500 официальных скважин плюс 1500 «левых») сегодня здесь возникли серьёзные проблемы. Большинство скважин бесконтрольно изливаются, активно засоляя почвы вокруг, и об этом знают многие. Но есть ещё одна проблема, более глобальная, о которой слышали немногие, — из-за бесконтрольного отбора воды давление в пластах падает, и там образуется так называемая депрессионная воронка — участок с пониженным давлением. И в эту воронку втягиваются воды с соседних территорий. В частности, уже отмечается поступление вод повышенной солёности с территории Калмыкии. Если это явление примет глобальный характер, на планах по возрождению северных земель Дагестана можно будет поставить крест. В своё время наш Институт геологии занимался изучением ситуации здесь. Но потом финансирование прекратилось, и работу до конца не довели. Вы в курсе данной проблемы?

— Честно говоря, этим вопросом предметно не занимался, но о возможности прорыва солёных вод с соседних территорий мне говорили. В любом случае все наши действия будем согласовывать с наукой, без рекомендации учёных никаких действий предпринимать не будем, чтобы не навредить. Провальная попытка распахать эти земли стала для нас серьёзным уроком. У меня в планах встреча с руководством Института геологии. Будем думать о том, как отработать максимально эффективно.

— Перед нашей встречей я связывался с руководством Института геологии. Узнал, что недавно им возобновили финансирование по ТКАБу. Честно говоря, был приятно удивлён.

— Я же говорил вам, что финансирование в рамках новой Госпрограммы потихоньку началось. И в первую очередь деньги получают учёные, что закономерно. Так, параллельно финансируются почвенно-агроэкологические и геоботанические исследования, мероприятия по подготовке рекомендаций по фитомелиоративным, гидромелиоративным работам. Очень важный момент: мы, наконец, смогли восстановить питомник в Ногайском районе, который до перестройки обеспечивал посадочным материалом не только Дагестан, но и соседние республики.

— Можно посадить лесополосы на путях движения песков, организовать массовые посадки джузгуна и терескена, способных выживать в условиях пустыни, прочистить каналы и коллекторы, разобраться с артезианами. Но если овцеводы по-прежнему будут вести себя, как временщики, высасывая из земли последние соки и всё более увеличивая нагрузку на пастбища, все эти работы будут про-изведены впустую. В 1986 году на спасение этих земель была выделена громадная сумма — 486,7 миллиона доперестроечных рублей (сегодня это примерно полмиллиарда долларов). За эти деньги с 1986 по 1992 год на этих землях был выполнен огромный объём работ — одних только саженцев кустарников и полукустарников ежегодно высаживалось более 50 миллионов. Но потом финансирование прекратилось, а на пастбища пришли люди с психологией хищника — побольше взять, поменьше вложить. И в итоге мы имеем то, что имеем.

— Соглашусь с вами. Это ещё один огромный пласт проблем, которые нам надо будет решать. Я не раз и не два говорил о бессистемном стравливании пастбищ, нарушении их оборота, о том, что некоторые хозяева летом оставляют своих овец на равнине, не перегоняя их в горы, о многих подобных нарушениях.

И это не только разговоры. В 2020 году мы перегнали в горы на 200 тысяч овец больше, чем в прошлые годы. Это серьёзная цифра, показывающая, что наши усилия дают плоды.

— Многие эксперты считают, что серьёзным тормозом развития является республиканский Закон о землях отгонного животноводства, а также отсутствие права собственности на землю. Несовершенство нашего законодательства в конечном счёте приводит к тому, что на земли отгонного животноводства в основном приходят люди, заинтересованные лишь в получении прибыли.

— Вот тут я с вами не соглашусь категорически. Да, Закон о землях отгонного животноводства несовершенен, назрела необходимость некоторые его положения поменять, прописать более тщательно. И этим мы в ближайшее время обязательно займёмся. Но отказаться от него совсем было бы очень недальновидно. Это политический закон, благодаря которому в республике развивается уникальное отгонное животноводство, сохраняются сёла в горах, не деградируют альпийские пастбища. Кроме того, он снимает множество межнациональных проблем, что для нас очень важно.

— Хорошо, есть и другой путь, промежуточный. Для наведения порядка на этих землях необходимо начать с проведения полной инвентаризации всех угодий. Чтобы каждый участок имел паспорт, и любой проверяющий сразу видел, кто его хозяин. Сразу станет ясно, кто реально работает на этой земле. Сейчас такой информации нет, и спросить за нарушения не у кого.

— А вот это, на мой взгляд, крайне необходимая мера. Скажу больше. По поручению Сергея Алимовича Меликова уже создана комиссия, которая предметно будет заниматься инвентаризацией, кадастризацией этих земель, оценивать эффективность их использования. Этим поручено заниматься Минимущества. Кроме того, мы начали работу над подготовкой нормативно-правовой базы, регулирующей комплексный подход к использованию земель отгонного животноводства, сохранению их плодородия. На мой взгляд, это поможет актуализировать Закон о землях отгонного животноводства, а заодно избавиться от тех, кто насилует землю, высасывая из неё все соки и ничего не вкладывая.

И ещё один момент. Наш Минсельхоз многие упрекали в том, что прошлым летом в период тотальной засухи республика не помогла овцеводам, понесшим большие потери. В отличие от той же Калмыкии, сумевшей поддержать своих производителей. Но в Калмыкии у каждого владельца стада на руках имеется «зелёнка», все правоустанавливающие документы. Наши же овцеводы никаких документов представить, как правило, не могут. У большинства нет арендных договоров, а те, что есть, — просрочены. Плюс серьёзные проблемы с бухгалтерской документацией. И, несмотря на то, что средства из резервного фонда правительства РД на помощь овцеводам выделены, провести платежи возможности нет. Сейчас работаем в этом направлении, помогаем людям навести порядок в документации. Поэтому очень надеюсь, что комиссия Минимущества раз и навсегда решит эти вопросы.

— Как вы думаете решать одну из краеугольных проблем, связанную с кратным увеличением нагрузки на пастбища?

— Будем постепенно снижать количество животных, перегоняемых на зимние пастбища.

— Готовы пойти на сокращение республиканского стада?

— Другого выхода нет. Но при этом мы будем заменять поголовье на высокопродуктивное. Чтобы сокращение стада не отразилось на выходе конечной продукции.

— Но для этого, как я понимаю, необходимо повсеместно заниматься селекционной работой.

— Мы и занимаемся. Никогда ещё это направление в республике не развивалось так интенсивно. Сегодня активно занимаются селекцией в агрофирмах «Согратль», «Чох», во многих хозяйствах Тляратинского, Казбековского, Хунзахского районов. Активно участвуют в этой работе учёные из Федерального аграрного научного центра Республики Дагестан» (ФАНЦ РД).

Результаты этой работы не могут не радовать — в конце мая состоялась XXI Российская выставка племенных овец и коз. На ней дагестанские животноводы завоевали 32 награды, в том числе 9 золотых.

Кроме того, одну золотую и одну серебряную медаль получили учёные ФАНЦ РД за научное сопровождение инновационных проектов по улучшению генетического потенциала мелкого рогатого скота. Это серьёзный успех, показывающий, что мы находимся на верном пути.

Что очень важно, дагестанским селекционерам удалось увеличить качественные показатели стада, сохранив при этом способность овец совершать многокилометровые переходы. Как известно, наша Дагестанская горная порода способна во время перегона проходить до 500 километров, и это её качество обязательно должно быть закреплено. В противном случае на нашем уникальном отгонном животноводстве можно поставить крест.

Эту проблему нам решить удалось. Замечательные результаты дало однократное скрещивание Дагестанской горной породы и Российского мясного мериноса. Помеси первого и второго поколений легко переносят перегон и при этом выход мяса у них почти в полтора раза выше. Ещё лучше результаты по шерсти. Если двухлетка Дагестанской горной даёт всего 1,9– 2,1 кг, то новая помесь – 5 кг.

— Не боитесь, что наши овцеводы, улучшив породный состав стада, не станут сокращать количество овец, перегоняемых на зимние пастбища?

— Уверен, что после завершения инвентаризации и кадастризации земель, а также актуализации Закона о землях отгонного животноводства, мы сможем предметно контролировать все эти процессы.

— На севере Дагестана помимо овец из горных районов республики имеется местный скот, который вообще не перегоняется. Я пытался найти цифру по количеству овец, принадлежащих жителям Ногайского, Тарумовского, Кизлярского районов, но не нашёл.

— Примерно 600 тысяч голов. Плюс тысячи голов крупного рогатого скота и лошадей. Это серьёзная проблема. Тем более что при выпасе этих животных очень часто нарушается пастбищеоборот, многие участки практически не отдыхают.

С наскоку эту ситуацию исправить невозможно. Даже если мы выделим жителям этих районов место на альпийских лугах, местные овцы перегон не осилят (основная порода в Ногайском районе — Грозненская, не способная выдержать многокилометровые марш-броски). Считаем, что местных овец следует содержать на специальных откормочных площадках. Первый такой опыт в Ногайском районе показал высокую эффективность данного подхода. Параллельно будем выделять местным жителям продуктивные участки для заготовки кормов. Другого выхода я лично не вижу.

Только такой комплексный подход к решению проблем земель отгонного животноводства позволит нам не только остановить опустынивание этих территорий, но и вернуть многие участки в сельхозоборот.
Журнал «Дагестан»

« Пред.		След. »

Вернуться